Уже после смерти Владимира Моисеевича я попала на лекцию по психологии. «Мастера, — объяснял лектор, — это редкий типаж людей, обладающих широким кругом интересов. Это творческие личности — универсалы. Они достигают многого в различных областях и являются активными центрами культурной среды, аналитиками, генераторами идей, гениальными стратегами с сильной энергетикой и мощной внутренней мотивацией. Мастера живут по собственным законам, внедряя их в окружающую среду и изменяя других людей. Если на вашем жизненном пути встретился такой типаж, значит, вам крупно повезло!»

Мне повезло.

На первом курсе физфака ХГУ (тогда еще им. Горького) в 1986 году читался (как, наверное, и сейчас) курс «Введение в специальность». По субботам на соответствующую пару в новую физическую аудиторию приходили заведующие кафедрами университета (тогда единственного в городе) и именитые физики харьковских учебных и научных институтов. Интерес слушателей-студентов к лекции экспоненциально затухал — с течением времени и, традиционно, с расстоянием — по мере удаления от кафедры преподавателя. Сидя на первой парте, я прилежно конспектировала скучноватых профессионалов. Но одна лекция осталась незаписанной — жалко было отвлекаться на конспектирование, очень уж ярок был лектор.

Как известно — Харьков, хотя и первая столица, все же большая деревня — здесь все всех знают (как говорила моя еврейская бабушка «Каков тесен мир»). До той лекции, я слышала о зав. кафедрой физ. химии ХПИ Владимире Моисеевиче Кошкине, который подобно ростановскому герою — «талантливый писатель, и музыкант, и физик, и бретер, и ум его, как меч его остер… как фейерверк блестящ и остроумен, забавен, эксцентричен, шумен…», но — не видела его. А когда увидела и, главное услышала его пылкую речь о физике — была в полном восторге. Понимаете, это все равно, как если бы герои роммовского фильма «Девять дней одного года» Гусев и Куликов пришли бы в нашу аудиторию рассказывать о своих работах. А ведь Кошкин был не только замечательным физиком, но и оригинальным философом и еще поэтом. В общем все студентки потока (а в мое время на физфаке учились в основном представительницы слабого пола) по уши влюбились во Владимира Моисеевича. Кстати, много позже Профессор (как почтительно — фамильярно называли В. М. сотрудники его кафедры) объяснил мне, что со студентками считает допустимыми только деловые отношения (в рамках Устава о высшей школе) — никакой лирики.

Моя вторая встреча с Владимиром Моисеевичем состоялась в Пятихатках зимой 1992 года, когда я поступила в аспирантуру. Мой любимый преподаватель и друг Владимира Моисеевич, Юрий Петрович Степановский составил мне протекцию и компанию — я хотела узнать мнение профессора Кошкина о своих начинаниях в области физики фракталов. Профессор был доброжелателен, очень интересно говорил о бифуркациях и причинно-следственных связях. Разговор (точнее монолог В. М.) продолжался и по дороге из Пятихаток в центр, и очень обидно было, когда дорожный шум заглушал какую-то фразу (не будешь же все время переспрашивать)…

Окрыленная одобрением известного физика, я опубликовала несколько статей в УФЖ, а затем замахнулась и на статью на английском языке. (Увы, как ни старайся не писать о себе вспоминая другого, все равно не получается). Рискнула поинтересоваться мнением Владимира Моисеевича о своей работе. Вот, что он ответил:
«Дорогая Аня! С захватывающим интересом примата, следящего за развитием событий на экране телевизора, я прочитал русский текст Вашей статьи. Я ничего не знаю о фракталах, и был бы совершенно счастлив, если бы когда-нибудь Вы потратили пару часов на просвещение мое, надеюсь, что скейлинговые законы подобия homo sapiens в какой-то мере распространяются на всю — даже необразованную — популяцию этого вида.
Что касается английского, то здесь я тоже далеко не эксперт, но боюсь, что даже мои скудные познания позволяют утверждать, что английский текст не просто неудачен — он отсутствует. Исправить его, по-моему, нельзя.
Я надеюсь, что смогу быть полезен в этом деле, и вот каким образом. У моего приятеля есть программа для перевода с русского на английский. Конечно, после перевода нужно будет снова работать с текстом, но главным образом, уже с терминологией, а не с построением стилистическим.
Очень надеюсь, что осенью нам удастся встретиться, если у Вас будет для этого время. Хотел бы быть чем-либо полезен Вам. Ваш В. К.»

Хочу подчеркнуть, фраза «Хотел бы быть чем-либо полезен Вам» у Владимира Моисеевича не была, как у большинства людей, пустой формальностью. В нищие девяностые годы, когда стипендию аспирантам месяцами не выплачивали, благодаря Профессору, я получила соросовскую аспирантскую стипендию (1000 $). Кстати свою причастность к моей стипендии Профессор отрицал, информация была мною получена из других источников. (Замечу в скобках, что именно средствами этой стипендии я расплачивалась в роддоме, после появления на свет моего младшего сына). А в 2005 году благодаря Владимиру Моисеевичу я стала обладателем стипендии Я. Б. Гегузина учрежденной концерном АВЭК.

Я понимаю, что прочитав последний абзац, вы можете счесть меня меркантильной. Ну, как писала моя великая тезка: «Какая есть. Желаю вам другую»…

…Начиная с 2001 года я стала сотрудничать с Владимиром Моисеевичем в области исследования многокомпонентных полупроводников, а затем в и области физики растворов и микроскопики кристаллизации. Хочу подчеркнуть, что статьи, среди авторов которых есть фамилия Кошкин, Владимир Моисеевич всегда писал сам. Те из моих читателей, кто вращается в научной среде, прекрасно знают, что это далеко не общепринятая практика (корифеи обычно проходятся по написанному тексту «рукой мастера»)…

На этих страницах я не могу удержаться от полемики с Леонидом Павловичем Гальчинецким, отметившим в своих воспоминаниях эгоцентризм Владимира Моисеевича. Согласно Википедии эгоцентризм это «неумение встать на чужую точку зрения. Восприятие своей точки зрения как единственной существующей. Как следует из определения, вопреки распространенному мнению, эгоцентризм не является формой или степенью эгоизма. Однако эгоцентризм мешает понять, что у окружающих могут быть свои собственные чувства, желания и потребности».

Так вот, хочу подчеркнуть, что при постановке перед сотрудниками любых задач — то ли расчетных, то ли модельных- профессор Кошкин всегда педантично уточнял: «Мыслимо ли? Не будет ли слишком кровавым решение?». А когда финансирование фундаментальных тем было прекращено, Профессор со своими сотрудниками перестал в них участвовать, в отличие от многих его коллег и по сегодняшний день возлагающих неоплачиваемый труд по выполнению фундаментальной тематики на хрупкие плечи сотрудников — преподавателей, назначенных ответственными исполнителями.

Владимир Моисеевич всегда был в курсе жизненных обстоятельств своих сотрудников, их «чувств, потребностей и чаяний» (слово «желание» в наше время звучит как-то двусмысленно). В частности, Профессор никогда не был равнодушен к моим проблемам: болезням детей, школьным перипетиям, ситуации на работе. Кстати и на кафедру общей и экспериментальной физики, где я и работаю по сей день, меня рекомендовал Владимир Моисеевич.

В сентябре 2010 года, уже будучи сам серьезно болен, Профессор регулярно звонил мне, чтобы узнать о состоянии моего прооперированного тогда старшего сына…

Скажите, пожалуйста, является ли по-вашему, эгоцентриком человек, который не будучи вашим близким родственником, беспокоится: «Что-то ты неважно выглядишь сегодня? Ты здоровенький?»

…Есть у меня и еще один пункт для полемики. Некие снобы от науки утверждают, что обращение Владимира Моисеевича в последние годы к гуманитарным задачам — есть следствие творческого кризиса. Господа! Не судите по себе! Применение к решению гуманитарных задач идей и методов физики — это новая ступень творчества МАСТЕРА! (Об этом см. текст Вице-президента международной ассоциации эмпирической эстетики Петрова В. М.).

…На последнем дне рождения Владимира Моисеевича 20 ноября 2010 года я была у него в палате Института Радиологии. Профессор вспоминал интересные истории, мы обсуждали план книги о Щукареве и структуру этого сайта, слушали музыку…

«Смерть не черна. Прозектор вышел в белом…»

Дульфан Анна Яковлевна, кандидат ф.—м. н., доцент кафедры общей и экспериментальной физики НТУ «ХПИ»

17 января 2012 года