Я знал его всегда и всегда любил. Не только потому, что Женщина в его картинах написана с заглавной буквы, как и для меня — в моей жизни. Не только потому, что его импрессионизм, его стиль разделения цветов на полотне мне нравится и кажется естественным для моего восприятия — как и стиль Клода Моне, но в более эмоциональном объекте изображения: не дышащий, живой пейзаж, а теплая женская грудь…

Искусство есть запечатленная эмоция. Искусство есть запечатленное чувство. Живопись это, музыка ли, литература… Передать то, что ЧУВСТВУЮ. СЛОВАМИ, МЕЛОДИЕЙ, КРАСКАМИ…
ЧУВСТВО — ПЕРЕДАТЬ — НЕЛЬЗЯ!

Передать — значит сформулировать. Сформулировать — значит перейти от эмоций к логике. Эмоция — это, скорее, процесс, чем состояние. Описать — значит сделать эмоцию статичной. Это — как попросить человека, которого вы хотите нарисовать, или самого себя, когда вы пишете стихи об этом — прекрасном — мгновении, задержать дыхание — всего лишь на полчасика… Тютчев прав: «Мысль изреченная есть ложь»…

Только гений способен выразить, сформулировать, не уничтожив…
Для меня Рембрандт — мера многого в искусстве. Вспомните его «Данаю». Я простаивал у этой картины часами. Некрасивая — не в моем вкусе, по крайней мере, — женщина, ни личико, ни жирноватое тело мне определенно не симпатичны. Не стал бы я добиваться этой любви. Но много часов моей жизни я провел у этой картины. Это — воплощенная страсть, это навсегда запечатленное преддверие coitus. Уж простите мне натурализм, но я уверен, я ЗНАЮ, что когда Рембрандт стоял у мольберта — у мольберта вместе с ним стояло все, что могло стоять в его естестве. Иначе НЕЛЬЗЯ, НЕВОЗМОЖНО написать ТАКУЮ «Данаю». «Даная» Рембрандта — это пролонгированный акт любви. Я не знаю ничего более сильного СЕКСУАЛЬНО, несмотря на почти неограниченную откровенность изображений в нынешнем кино, в живописи, в литературе, даже в музыке.

Так вот Ренуар — это пролонгированная радость ПРЕДДВЕРИЯ ЛЮБВИ, начала, кокетства, ухаживания, соблазна… Как счастливо это состояние преддверия любви! Я, старый уже человек, так и не определил для себя, что самое счастливое — воплощенная любовь или ее преддверие. Я не уверен, что написанный сонет более ценен для его автора, чем процесс написания. Искусство — это возбуждение чувства. Я помню, как влюбил в себя прелестную женщину, проведя ее по залам Третьяковки. Я только комментировал картины, и этого оказалось достаточно, чтобы мы бросились пить кофе ко мне в гостиницу. Понять, почувствовать искусство — это значит быть готовым к любви… Ренуар — поэт преддверия чувства.

Чикаго для меня окрашен соблазнами Ренуара. Вернувшись из Института искусств в дом Саши Мишуловича, единственного друга, сохранившегося со школьных еще времен, я сказал ему: «Только что побывал в зале радости». Саша спросил: «Ренуар?» Да, Ренуар!

Вернуться к оглавлению книги.